II

Местность Ульяновской обители. Вид на окрестности. Приступ к работам. Выбор места под Монастырь. Подвоз леса. Отец Настоятель обжигает кирпичи. Проложение новой дороги. Выкладка фундамента первого братского корпуса. Отъезд иноков за сбором. Занятия в Монастыре. Зима. Сборщики в Устьсысольске. Успех их. Приезд их в Вологду. Внимание к ним Епископа, разрешившего сбор. Иноки в Москве.

Местность Ульяновского Монастыря, как картина природы, весьма привлекательна. Церковь и обительские дома построены под горою; напротив их, по направлению к югу, ровной скатертью расстилаются монастырские луга вплоть до реки Вычегды. Сзади домов, к северу, поднимается гора, на склоне которой посеяна была рожь, колеблемая теперь легким ветерком, нагоняющим живые волны в ее золотистых колосьях. Поднялись мы на гору, поросшую мелким ельником. Под ногами у нас засеянные поля, далее зеленый ковер ровного луга, за ним Вычегда, широкою блестящею полосою уходящая на запад, в глубину темного леса. Вершина горы представляла из себя ровное место, от которого скат весьма правильно спускался на все четыре стороны. У всех нас мелькнула мысль: как бы хорошо было, если б Господь благословил воздвигнуть Монастырь именно на этой горе. Мы обозревали ее в первый день нашего приезда уже под вечер. Солнце склонялось к закату; мелкие тени ложились в овраги. Свежим, здоровым ветерком веяло с реки. На душе росло какое-то мягкое, разливающееся в неопределимых смутных надеждах чувство. Как хороша перед нами эта яркая разцвеченная низь! Все оттенки этой низи, с раскинувшимся на ней озером в плоских берегах, облегаются при закате в такие краски, каких не создать никакою кистью, никаким воображением.

Выше я сообщил, что отец Матфей оставил нас в Яренске доканчивать путь водою, а сам на лошадях поспешил в Ульянове, чтобы захватить сенокос. Он приехал на место 21 Июля и хорошо сделал, что поспешил. Местные старцы Ульяновской обители, по неимению средств, до приезда его, сенокоса и не начинали. Отец Матфей как только приехал, ни мало не медля, стал нанимать поденщиков для уборки сена. Ко времени нашего приезда, т. е. к 1 Августа, сенокос на пожнях, принадлежащих монастырю, уже почти был окончен.

По вступлении прибывших в Ульянове старцев в отправление своих обязанностей: о. Матфея — Настоятельской, о. Паисия —Казначейской, о. Феофилакта — Эконома, о. Амвросия — Духовника, они дружно принялись за то дело, на которое посланы. Отец Матфей написал своему брату С. А. Сунцеву в Вятку об оказании вспомоществования на благоустроение обители. Ответ не замедлил последовать с приложением 600 рублей.

По окончании полевых работ, Настоятель, Феофилакт и Феодосии, с несколькими нанятыми рабочими, начали собственноручно заготовку лесного материала для постройки братского корпуса и церкви, в выборе места под которые в первый раз произошли разногласия между иноками: отец Матфей выразил мнение возводить новые постройки около старой церкви, под горой, во избежание затруднений и излишних расходов при поднятии материалов на гору; а все прочие старцы желали строиться на горе, на облюбованном месте, с которого Монастырь, в случае его благоустроения, будет иметь чрезвычайно привлекательный вид из далека. По случаю разделившегося мнения, решили бросить жребий, где быть монастырю. Желая, чтоб Сам Господь указал для этого место, метание жребия совершено было с некоторым священнодействием: два билетика с подписью «на горе» и «под горою», перемешавши, положили под пелену престола и через неделю, по усердной молитве иноков, вынули из-под пелены и пал жребий — строиться на горе. Решив таким образом спорный вопрос, не медля начали мы расчищать поросшее кустарником темя горы. Дружно закипела работа, и в непродолжительное время образовалась на горе довольно обширная площадка.

Паисий и Феофилакт, объездив ближайшие к Монастырю деревни, произвели довольно удачный сбор хлеба и овощей для продовольствия братии, приглася крестьян оказать помощь вывозкой бревен из леса к месту постройки. Некоторые из окрестных жителей приезжали по первому снежку и бревна по два, по три вывезли, подняв их на гору. Скоро вывезено было столько леса, что для основания здания оказалось достаточно. Слух о проектируемых постройках в Ульянове распространился; пришли плотники, подрядились осенью заложить основание корпуса, а великим постом, с наступлением Мартовских дней, возвести его стены и продолжать затем дальнейшую отделку. Между тем старцы решили перекласть в церкви, до наступления зимы, печку из простой пекарки в голландку; но вот беда: кирпичей достать негде. Начали оповещать, нет ли мастеров для кирпича. Явился один мужичок, наделал немного кирпичей и, оставя их так сырцом, без обжигу, ушел.

Сидим мы однажды, после обедни, у о. Паисия и пьем чай. Кто-то из нас посмотрел в окно и видит — идет человек, обутый в коты *(Грубые кожаные башмаки, вроде туфель) в белом холщовом балахоне, на голове колпачок, сам перемаран весь в саже. Смотрели все и узнать не можем, кто бы это был такой. Вышли мы на крыльцо и изумились: Настоятель наш — отец Матфей оказался в таком виде. Когда мы были в церкви, у обедни, он, сообразив, что кирпичи необходимо требуются, а обжечь их некому, решился сам приняться за это дело: перетаскал в овин сырец, сложил в печку и начал обжигать, Провозившись в дыму и копоти несколько часов, он весь перепачкался в саже. Подивились мы тогда его самоотвержению, его необыкновенной способности, не щадя живота своего, трудиться для предназначенной цели, не гнушаясь свойством самого труда. Правда, что и прочие старцы не складывали рук, не знали себе отдыха, но о. Матфей был впереди всякого дела, на которое воистину избрал его сам Бог, дав таких же ретивых и убежденных помощников.

До начала заморозков прорубили мы от реки Вычегды по направлению к трактовой дороге просеку, на протяжении девяти с половиной верст для проложения этою просекою грунтового пути; а то в обитель не было никакой дороги: надо было попадать в нее от Деревянска снизу и из Устькулома сверху летом водою по Вычегде, а зимой дорогою, пролагаемой по льду тоже рекою. Теперь прорубленною просекою устроена хорошая дорога, для постоянного сообщения с Монастырем.

Фундамент под братский корпус был готов к 27 Сентября. В этот день, составляющий память преподобного Савватия Соловецкого, совершили соборно литургию, подняли чудотворные иконы Нерукотворенного Образа и Похвалы Божией Матери и пошли крестным ходом на гору, к месту постройки; отслужили там молебен с водосвятием, воздав благодарение Богу об оказании помощи в начале основания первому дому возобновляемой обители. В тот же день простились мы с дорогими нашими старцами, отцами Паисием и Феофилактом. Еще ранее решено было, что из среды братии следует непременно командировать двоих в Вологду к Епископу, просить у Его Преосвященства для устроения Монастыря разрешения на сбор не только в пределах Вологодской Епархии, но и в столицах. Часа в три пополудни, 27 Сентября, все мы собрались в церковь и отслужили напутственный молебен, призывая на помощь Господа Бога, Пречистую Богородицу, Святителя Стефана Пермского, Соловецких угодников Зосиму и Савватия. После чего, уже в доме, Паисий и Феофилакт пали в ноги Настоятелю, прося благословения и его молитв в успехе на предстоящем им новом и трудном послушании по сбору приношений от доброхотных дателей для обители.

Простились наши труженики с Настоятелем, простились и с братиею и со всеми находящимися в обители послушниками и рабочими (а в то время уже было всех живущих в Монастыре до 25 человек), простились скорбно, сели в лодку и поплыли вниз по Вычегде к селению Деревянскому.

Провожая их, мы не сходили с берега до тех пор, пока лодка не скрылась из глаз за излучиной реки. И когда они скрылись, отец Матфей простер руку и истово послал еще раз им свое благословение.

Монастырский день проходил у нас по установленному порядку, однообразно; главные занятия иноков заключались в отправлении церковной службы: вечерни, утрени, обедни и проч. По некоторым дням обедни не было, а служили часы; случалось это по неимению вина. Мы тогда заимствовались им из двух ближайших сельских приходов; но с Ноября нужды в вине мы уже не испытывали: Паисий и Феофилакт прислали нам его из Устьсысольска в достаточном количестве на целый год, и с того времени обедня в обители совершалась ежедневно. Вскоре после отъезда Паисия и Феофилакта, получился разрешающий указ из Вологды от Епископа Павла на устройство деревянного храма во имя Преподобных Зосимы и Савватия при строящемся деревянном братском корпусе. Девятого Октября, тем же порядком как и ранее, подняли мы чудотворные иконы, после литургии с крестным ходом отправились на гору к месту постройки, отслужили там водосвятный молебен, как положено на закладку храма, которую тут же и сделали.

Наступила зима со всеми ее неприветливыми явлениями, с северо-восточными суровыми ветрами, дующими с холодных волн ледовитого океана, с ледоходом по Вычегде, с заносами наших тропинок в обители, с короткими днями, с негреющим солнцем, едва поднимающимся на горизонте. Как только установилась зимняя дорога, Настоятель нанял крестьян вывозить заготовленные бревна из лесу и подрядил на новую значительную заготовку лесного материала для обители.

Время шло. Слухи доходили до Монастыря, что о. о. Паисий и Феофилакт, доехавши до Устьсысольска, все еще живут в нем и что они там делают, зачем застряли, — неизвестно; уведомления от них не получалось, и у Настоятеля беспокойство дошло до тревожного состояния: — «Надо, — говорит, — ехать им в Вологду к Епископу, а там, по получении разрешения, спешить в большие города, для отыскания благотворителей, которые бы могли дать серьезную помощь обители, а они живут в маленьком городе, без пользы». Но на деле вышло не то: старцы не жили праздно в Устьсысольске; обыватели города, видя чистосердечные заботы иноков об Монастыре, проявили материально к нему свое сочувствие, жертвуя от избытков своих по силе возможности, — кто чем мог. Кроме того, о. о. Паисий и Феофилакт приобретали в городе средства своими трудами: они служили всенощные, молебны, у всех кто бы ни попросил, и не смотря ни на какую погоду, -по первому же зову бежали к приглашающим. Последствиями такого труда было то, что от приношений, жертв и вознаграждений возможно было изготовить несколько шелковых и хотя не дорогих парчовых риз, подризников, стихарей, воздухов, покровов и других священных принадлежностей. Все это отправлено было старцами из Устьсысольска в Ноябре месяце в Монастырь в двух больших сундуках. В них уложены были кроме церковных принадлежностей и другие пожертвованные предметы для домашнего обихода, а также и часть съестных продуктов.

Помимо приобретенной иноками от доброхотных дателей для обители движимости, в Устьсысольске одна купеческая вдова Сидорова пожертвовала в пользу Монастыря двухэтажный дом, где находится в настоящее время Ульяновское подворье. Таким образом от Устьсысольска, от нашего маленького уездного города, началась первая материальная помощь для обители: отсюда начал являть милость Всевышний Господь на благоустроение Монастыря, а затем впоследствии эта милость возбудила сердца усердием и жителей великих градов и потом и всей святой Руси, всегда отзывчиво откликающейся приношениями на построение храмов и созидание обителей. Неиссякаемо, со всех концов России, потекли милости в помощь к нашему Монастырю, словно разверзлись хляби небесные, изливающие на нас свою благодать, как увидим из дальнейшего рассказа.

Старцы Паисий и Феофилакт, прибыв в Вологду, явились к Преосвященному Павлу, который принял их весьма ласково, расспросил о Настоятеле, отце Матфее, и обо всем, касающемся устройства обители, причем отнесся к стараниям иноков с отеческим сочувствием. Он немедленно распорядился приготовлением разрешения на сбор и выдачею на этот предмет установленной книги. С этою книгою иноки посбирали сперва в Вологде, хотя сбор этот и не был значителен, а потом отправились в Москву и Петербург. Настоятель часто получал от них письма, с более или менее подробным изложением успехов на поприще их послушания. Нередко пересылались ими в обитель деньги, собранные в разных местах, иногда и церковная утварь, пожертвованная или изготовленная в столицах. Теперь мы их оставим при их деятельности, и снова возвратимся к нашей Монастырской жизни.