Святители Герасим, Питирим и Иона, Усть-Вымские чудотворцы

Как Греческая Православная Церковь установила соборное торжество трем своим великим святителям - Василию Великому, Григорию Богослову и Иоанну Златоусту (хотя они жили не в одно время и скончались в разных местах), как царствующий град Москва празднует в один день память своим иерархам — 18 октября (нов. ст.), так и древняя Церковь Пермская 11 февраля (нов.ст.), накануне праздника трех вселенских учителей, воспоминает и прославляет подвиги троих своих архипастырей: Герасима, Питирима и Ионы. Прославляет вместе потому, что они преемственно, один после другого довершали апостольские труды великого просветителя Перми Стефана, потому еще, что вместе святые мощи их покоятся ныне в бывшем их кафедральном граде -Усть-Выми.

Более полувека продолжались святительские подвиги Герасима, Питирима и Ионы, для двоих из них кончившиеся мученической смертью. Как по высоте жизни, так и по образованию пермские владыки пользовались уважением не только своей паствы, но, несмотря на отдаленность их епархии, часто бывали вызываемы в Москву, где принимали немаловажное участие в общецерковных делах.

При всем том, однако ж, о жизни и подвигах святителей Пермских мы можем сказать весьма немногое. Неизвестны ни род и происхождение, ни время и место пострижения их в монашество, ни подробности их епархиального управления и келейной жизни. О первом из них - святителе Герасиме — у современных летописцев нет даже указания на то, когда он был поставлен во епископы и когда скончался, хотя те же летописцы часто упоминают о делах и случаях самых обыкновенных и незамечательных. Не ясно, что было причиной такого невнимания летописцев, — отдаленность ли их северной епархии от тогдашних центров письменности, тогдашняя ли гражданская смута в России или же дело в том, что земля, в которой они подвизались, была населена иноязычным народом, находившимся в бедственном положении. Но факт остается: грабежи и злодейства новгородских ушкуйников и вятчан, татар и вогулов, Асыки и Шемяки против народа пермского более обращали на себя внимание летописцев, нежели пастырские труды и подвиги смиренных епископов, старавшихся, по слову евангельскому, скрывать свои добродетели.

Преемник св. Стефана епископ Исаакий, бывший в Москве на соборе при посвящении новгородского архиепископа и при совещании о литовском митрополите, в марте 1416 года удалился на покой и уже более не возвращался в Усть-Вымь. Новообращенная паства, оставшаяся без архипастырского надзора, легко и скоро могла увлечься прежними заблуждениями, тем более, что с одной стороны и языческие волхвы оставались в силе, с другой — дикие вогулы не преминули даже силою принуждать новообращенных к язычеству. «Овцы шалят, волки нападают, без пастыря свистеть некому, чтобы пугать и прогонять волков... Ино язычницы вогулы делают нападения», - со скорбью говорить Епифаний Премудрый, автор «Жития святителя Стефана Пермского». При таком положении дел преемника Исаакия, ревностного пастыря Герасима, ожидало множество трудов и забот, неприятностей, скорбей и обид от врагов, которые, пользуясь отдаленностью места от центра, действовали безнаказанно. Как уже было сказано, неведомо откуда он был родом, когда и где поступил в монашество, когда и где посвящен во епископы и когда прибыл в Пермь. Древнее местное предание говорит о нем только то, что он был святой жизни, с ревностью очищал плевелы, появившиеся на ниве Христовой, и старался глубже укоренить в сердцах народа православную веру, не жалея для того ни трудов своих, ни здоровья, так что митрополит Фотий (в 1429 году) к удовольствию своему мог сказать о Перми: «Ныне страна чисто и православно совершает службу Божию по закону христианскому».

В 1438 году мы видим блаженного Герасима на Московском соборе, на котором осужден был предатель православия Исидор; потом в 1441 году он снова был вызван туда же для постановления соборного решения ставить русского митрополита собором русских архиереев. Это показывает, как современники дорожили мнением пермского святителя и какое к нему имели уважение.

Без сомнения ревностный архипастырь во время этих поездок в Москву ходатайствовал пред великим князем за свою паству и просил ей милостей и льгот. Действительно, его неусыпными трудами и отеческими заботами скоро все было приведено в Перми в настоящий порядок: начала процветать торговля, внешняя безопасность обеспечена была мирными отношениями ко всем окружающим соседям. Народ увеличивал источники приобретения, обогащался и наделял щедрыми дарами монастыри и храмы Божий. Вера народная, возбуждаемая духовенством, повсеместно выражалась и доказывалась тем, что не осталось почти ни одной многолюдной деревни, где бы не было построено усердием жителей церкви. Радовался и святитель Герасим, видя спокойствие и благоденствие своей паствы.

Трудно было надолго сохранить спокойствие и безопасность в стране, удаленной от великокняжеской защиты и со всех сторон открытой нападениям врагов, привыкших считать ее своей легкой добычей. В последние годы жизни святителя Герасима положение Перми снова сделалось затруднительным: одновременно она должна была защищаться от различных врагов, намного превосходивших ее силами и нападавших на нее с противоположных сторон. Самыми опасными из них были вогулы, часто злодействовавшие в верхневычегодских селениях. Они постоянно старались вредить зырянам в их торговле и промыслах. Занятые домашнею неурядицей и ссорами между собою, они несколько лет не тревожили зырян. Когда же их междоусобия кончились смертью многих диких царьков, и один из них - Асыка - сделался могущественным и грозным властелином всех оседлых и бродячих вогулов, тогда Пермь встретила в нем заклятого себе врага, который в продолжение полувека наводил ужас на зырян.

Не столь опасными, по сравнению с ними, казались другие враги: неугомонные новгородские ушкуйники и вятчане, не имевшие, как вогулы, к зырянам племенной вражды и возбуждаемые только жаждой корысти. Но и они часто были очень жестоки и наносили величайший вред благосостоянию зырянских земель. Новгородцы грабили нижневычегодские селения, а вятчане - по Лузе и Сысоле. В этих плачевных обстоятельствах общие уныние и отчаяние жителей были столь сильны, что народ и не думал уже защищаться и спасался бегством в леса, оставляя дома на произвол врагов.

Как попечительный отец, епископ Герасим употребил все свое влияние и всю свою деятельность направил на защиту обижаемых. Не щадя собственных средств и подвергаясь опасности, он странствовал по Перми из конца в конец, одушевляя своих овец, расхищаемых кровожадными волками, являясь везде как ангел хранитель. Новгородцы и вятчане, тронутые его просьбами и увещаниями, возвратили жителям все отнятое у них и из уважения к старцу-святителю даже сделали богатые вклады в церкви и монастыри пермские.

Блаженный Герасим до того простер свою заботу о пользе паствы, что решился с опасностью для жизни самоотверженно явиться в стан жестоких и грубых во- гулов. Несмотря на свирепость Асыки, просьбы и убеждения святителя подействовали на дикарей, так что они удалились в свои места.

Архипастырь занялся тогда водворением покоя и порядка в пострадавших деревнях и селениях: проникал в самые глухие места - одних утешал, другим помогал, иным одалживал, никому ни в чем не отказывая, - и такими подвигами заслужил от всех имя благодетеля народа. Душевные огорчения и недуги в старости расстроили его здоровье, но и будучи болен, он не мог оставить своих пастырских обязанностей и поехал обозревать ближайшие к владычному городу места и церкви. На обратном пути, приближаясь к своему дому, «на Устъ-Вымском лугу, близ Усть-Вымьска городка, за мало стадий от соборной церкви, удушен бысть святый отец за нечто от своих домочадцев, неповинно кончину восприя святый, месяца генваря в 24 день». Предание говорит, что св. Герасим был удавлен омофором слугою-вогулом, которого он взял к себе с целью воспитать из него проповедника православной веры для его диких соплеменников. Возможно, дикарь поступил так со своим благодетелем по наущению язычников, опасавшихся среди вогулов такой же успешной проповеди о Христе, какую имела миссия св.Стефана среди зырян.

Печальная весть о смерти архипастыря быстро пронеслась по окрестным селениям и поразила скорбью сердца жителей. Со всех сторон народ толпами устремился к владычному городу отдать последний долг своему благодетелю. При всеобщем плаче и рыдании тело святителя-мученика предано было земле в Благовещенском кафедральном соборе.

Когда в Москве было получено известие о мученической кончине блаженного Герасима, преемником егобыл поставлен архимандрит Чудова монастыря Питирим, известный сколько по благочестию своему и иноческим подвигам, столько же и по образованности и просвещению, в чем не было тогда в Москве ему равных.

Инок Пахомий в предисловии к житию святителя Алексия говорит: «Иное извлек я из самого достоверного писания архимандрита Питирима, бывшего потом епископом Перми. Он кратко написал о святителе и составил канон в похвалу ему, слышав верное о его жизни и чудесах. Сей епископ и вместе мученик не только пострадал от неверных за веру, но много потерпел бед и от князя, считавшего себя верным, которого потому должно считать худшим неверного, от того, который осквернил руки свои кровию брата его». Это, как видно, Шемяка, долго свирепствовавший в Двинской области, - у него в плену некоторое время был святитель Питирим.

Святитель Питирим был родом «от страны северскыя от великыя Руси Богом спасаемаго града Ярославля». Известно, что пострижен он был в монашество «от некоего велика старца Кирила именем», в тех же краях подвизался архимандритом разных обителей. Известно также, что в 1440 году он крестил новорожденного великого князя Ивана III.

Наконец Питирим, «рукоположением Ионы митрополита киевскаго и всея Руси поставлен бысть епискапом велицей Перми». «Лета 6952 (1444) поставлен бысть в епискупы Пермския епархии архимандрит Питирим Чудова манастыря», - сообщается в Вымской летописи. Избранный на архипастырское служение в стране, обуреваемой тяжкими народными несчастьями, он с первых дней своего правления обратил особенное внимание на церковное устройство и на водворение общественного порядка, нарушенного враждебными отношениями соседних народов. Поэтому первым его делом по прибытии в Усть-Вымь было восстановление дружественных отношений, во-первых и особенно с вогулами и, во-вторых, с вятской вольницей, к тому времени самовольно, к общему негодованию зырян, поселившейся в пермских пределах по рекам Сысоле и Лузе. Епископ разослал к ним увещательные грамоты и послания, чтобы они не воевали, не грабили зырян и свято соблюдали мирные договоренности.

Но что могли значить пастырские послания и убеждения для необузданных, своевольных людей и к тому же язычников? Они не имели никакого успеха, более того, возбудили в грабителях надежду на безнаказанность — вогулы и вятчане во время управления Питирима почти не переставали тревожить зырян своими хищническими набегами. Асыка, пользуясь раздорами русских князей за великокняжеский престол, страшно разорял христианские селения, грабил имения и убивал народ. Питирим, употреблял всевозможные средства для того, чтобы, по крайней мере, несколько ослабить зло и облегчить тягость народного бедствия. Он не щадил для этого ни своих, ни монастырских запасов.

Блаженный Питирим своими просьбами и убеждениями добился наконец того, что вятчане вызвали из Перми свою вольницу и обязались впредь не тревожить зырян.

Так как Асыка, уверенный в безнаказанности, делался все более и более дерзким и стал совершать свои разбойничьи набеги за пределы Перми, причиняя немало вреда русским жителям Двинской области, то новгородские владельцы земель на Ваге и Двине — Василий Своеземцев и Михаил Яковль - с тремя тысячами своей дружины, взяв в проводники зырян, в 1445 году прошли до Урала и захватили множество «югры» (остяко-вогулов). Хитрые дикари, усыпив бдительность воевод обещанием полной покорности, нечаянным нападением поразили было дружину Своеземцева, но вскоре затем русские дружины, озлобленное вероломством вогулов, рассеяли их ватаги и захватили в плен предводителя их Асыку. Коварный вогул, покорясь необходимости, затаил злобу и клялся всеми своими богами до смерти не тревожить более христиан - жителей Перми.

Но эти вынужденные клятвы и позорный плен еще более усилили в нем чувство ненависти к зырянам. Получив свободу, он отправился на Печору и ждал только удаления новгородцев, чтобы с большей яростью продолжить свои опустошительные набеги.

В 1447 году епископ Питирим был вызван великим князем в Москву для составления соборного послания Шемяке, изменившему клятвенным договорам и претендовавшему на великокняжеский престол. Это Послание на 28 страницах, отправленное собором к Дмитрию Шемяке, хотя подписано было всем тогдашним старейшим духовенством, составлено было Питиримом. Ему великий князь поручил это дело как более опытному в делах письменности и немало потерпевшему от Шемяки, давно злодействовавшему в Двинской области.

Разлученный с паствою и находясь в Москве, блаженный Питирим лично ходатайствовал у великого князя о защите Перми от нападения врагов, но Василий Васильевич при всем желании исполнить его просьбу мог сделать тогда только то, что сложил подати с пострадавших, а великокняжеское семейство наделило Питирима разными вкладами и подарками для зырян. Отпущенный с честью Государем, святитель поспешил выехать из Москвы в свою далекую епархию, чтобы обрадовать своих пасомых милостями. Но нерадостно было его возвращение в Усть-Вымь. С прискорбием он узнал здесь, что во время его отсутствия Асыка изменил своим клятвам и снова, напав на ближайшие к Печоре зырянские селения, захватил в плен беззащитных жителей и с награбленным имуществом удалился в верховья Печоры. Жители, лишенные крова и имущества, толпами собрались в Усть-Выми, оплакивая потерю кто отца или матери, кто жены и детей. Питирим, вполне сочувствуя постигшему их бедствию, старался утешить их своими отеческими беседами, обнадеживал помощью и милостями великого князя и все, что привез из Москвы, раздал разоренным жителям, чтобы хоть сколько-нибудь облегчить их несчастие.

Среди этих трудов и отеческих забот о пастве святитель в 1448 году снова был вызван в Москву на поставление митрополита Русской Церкви, которого уже восемь лет не было в Москве из-за смут, произведенных галичскими князьями, домогавшимися великого княжения.

Епископы Ефрем Ростовский, Варлаам Коломенс-кий, Авраамий Суздальский и Питирим Пермский при-были в Москву, другие прислали грамоты, изъявляя свое согласие на избрание Собора; по единодушному желанию всех Рязанский епископ Иона был избран и посвящен в митрополиты Московские. Личное присутствие на этом соборе святителя Питирима, несмотря на отдаленность его епархии, показывает то уважение, какое имели к нему современники и великий князь, которые не решились без него приступить к столь важному делу.

Великий князь, провожая святителя Питирима в обратный путь, наделил монастыри и пустыни зырянские богатыми вкладами, не забыл своими милостями и паствы пермской, столько пострадавшей от диких соседей,

- снова дал льготы и уменьшил дани с народа. К большой радости зырян, и враги их, вогулы, после 1448 года около семи лет не тревожили их, так что ревностный пастырь имел теперь полную свободу заняться долгом христианского учительства. Часто обозревая обширные пределы своей епархии и посещая отдаленнейшие части ее Удору и Печору, чтобы самому видеть, как живут чада его по вере, он с любовно заботился об их просвещении, поучал в домах, проповедовал в храмах, а чаще всего беседовал с народом на открытом поле, громогласно объясняя ему правила веры и благочестия. Странствуя по Печоре, он, подобно Стефану, преодолевал препятствия, терпел лишения и, презирая опасности, успел обратить в христианство диких вогулов, кочевавших в соседстве с крещеными зырянами по притокам Печоры. Но это приобретение новых чад Церкви Христовой впоследствии навлекло на Пермь страшные бедствия и стоило жизни самому проповеднику.

Пока же народ благоразумно пользовался льготами, дарованными ему великим князем и скоро забыл грабежи и злодейства Асыки. Народ повсеместно благословлял своего владыку, благотворителя и отца, надеясь, что новопросвещенные из вогулов станут удерживать земляков от разбоев и хищничества и будут посредниками и миротворцами между ними. Но ожидания зырян не сбылись. Слух об обращении в христианство ближайших к Перми вогулов пробудил в Асыке и его приближенных бешеную ярость. Лично негодуя на Питирима, вогульский князь готовился нанести жесткий удар зырянам, проникнув в самое сердце Пермского края — Усть-Вымь, чтобы погубить его отца и защитника — епископа.

Асыка не спешил с выполнением своего намерения, исподволь запасался средствами к дальнему пути и вел свои приготовления со всевозможной скрытностью; когда же все было готово, он вдруг созвал всех вогульских князей с их бродячими ватагами и, вооружив их луками и стрелами, летом 1455 года пустился к Усть-Выми вниз по Вычегде на плотах. Не останавливаясь нигде на пути и задерживая прибрежных жителей, чтобы они не предупредили Питирима о приближении неприятеля, Асыка вскоре доплыл до Усть-Выми и остановился на расстоянии видимости от него, в десяти верстах от впадения Выми в Вычегду на высоком бору, который доныне зовется Юр (становище), также Вогул-яг, Асык-яг - Вогульский или Асыкин бор. Здесь он несколько времени ожидал вятскую вольницу, к которой еще с устья Сысолы отправил послов звать ее для грабежа и добычи. Вятчане не замедлили явиться на этот призыв. Соединившись с ними, Асыка искал удобного случая напасть на Усть-Вымь.

Прежде всего он хотел разведать, что делается в Усть-Выми, не знают ли там о его прибытии, не укрепляют ли город, дома ли владыка Питирим и не намерен ли куда ехать? Для этого надобно было добыть «языка». Был воскресный день. Рано утром один из усть-вымских жителей по домашним надобностям поплыл в маленькой лодке вверх по Вычегде и нечаянно наткнулся на становище вогулов. Его поймали, и Асыка пытками разузнал от него, какова стража в Усть-Выми и дома ли Питирим. Зырянин между прочим объявил, что в этот самый день Питирим пойдет для совершения молебна на мыс, что близ устья Выми, и что о вогулах ничего не знают. Асыка решил пристать к Усть-Выми именно в то время, когда Питирим выйдет на мыс и займется проповедью, — тогда внезапностью нападения он всего легче надеялся поразить и пастыря, и стадо, а чтобы обмануть бдительность Питирима и скорее захватить его в руки, Асыка велел набросать на плоты срубленные ели и ветвями их прикрыть свое войско. В таком виде плоты издали казались плывущими деревьями, подмытыми напором и быстриною реки.

В Усть-Выми в воскресный день стар и мал были в храме. После литургии святитель, клир и народ с крестами и иконами отправились на берег реки Вычегды, в место под названием Вятский Наволок. Духовная процессия, во главе которой шел с животворящим Крестом старец-святитель Питирим, с пением священных псалмов достигла предназначенного места и остановилась. Народ окружил любимого владыку и вместе с ним умиленно молился Богу. Вдруг заметили массы деревьев, которые на большом протяжении тянулись в длину реки и плыли прямо к мысу. Это не могло быть случайностью или следствием бури. Возникло общее смятение. «Святый же о сем в тайне прорассуждал, — сообщает нам «Сказание о Пермских епископах», — и уразуме, что хощет быти, проуведав свою кончину, восхоте бы доброволне пострадати за Христа Бога и кончину восприяти». Святитель, обратившись в ту сторону, где стоял Усть-Вымь, преклонил колена и, воздев руки, помолился Богу, троекратно осенил монастырь, церкви и город знамением святого креста, благословил народ и сказал:

«Братие и чада моя возлюбленные! Господь Бог восхоте предати мя немилосердным вогуличам на смерть, и час отшествия моего от сего временного жития вечному уже приспе. Аз же готов есмь умрети за Господа Бога моего, лучше мне единому умрети, нежели всем вам изгибнути. Вам же, чадом моим, всем оставляю мир и благословение; а сами вскоре отидите от мене, дабы и вас не постигла некая беда, нехотящих вкупе со мною в сий час умрети со мною за Христа Бога».

Враги были уже близко, а паства, слушая святого отца, проливала горестные слезы и не трогалась с места, хотя св. Питирим и побуждал ее тому. Но когда толпы вогулов и вятчан высыпали на берег и устремились к тому месту, где стоял Питирим, народ «на святого бежание видяще, ужасшеся и побегоша, кои где можаше. Святый же на том месте оста един. Немилосердии же вогулы и вятчане жестосердии, како не сжалиша, видеша святаго Богу молящася и готовящася добровольне на муки вдатися, и смерть восприяти; и твердо наступивше с яростию яша святаго и един по единому начаша бити, и умучиша святаго».

Владыка Пермский был варварски замучен Асыкою, и святое тело его, изъязвленное дикими разбойниками, брошено было на мысу. Случилось это 19 августа в лето 1455 года. Совершив свое злодеяние, Асыка немедленно удалился от Усть-Выми. Владычный город осаждать он не стал, - по опасению ли встретить сильный отпор или потому, что уже доволен был смертью ненавистного ему святителя; он захватил только на обратном пути прибрежных жителей.

Духовные и гражданские власти поспешили послать в Москву известие о случившемся, и в продолжение 40 дней (а по летописным сведениям — 46 дней), пока не получили ответа из Москвы, тело святителя оставалось в срубе на месте мученической его кончины. Несмотря на жаркое время, тление не коснулось его. Не только из ближних, но и из самых отдаленных мест Перми жители многочисленными толпами приходили поклониться нетленному праху святителя. Когда получен был ответ из Москвы, мощи мученика с великим благоговением и честью, при всеобщем плаче были погребены в Усть-Вымском Благовещенском кафедральном соборе, возле его предшественника святителя Герасима, и уже скоро, еще его современники стали благоговейно чтить день мученической кончины св.Питирима и обращаться к нему с молитвами как к угоднику Божию. Уже в Уставе 1522 года в записи за 19 августа сказано: «В той же день убиен бысть владыка Питирим пермский от безбожных вогулич».

Из жития святителей Стефана, Герасима и Питирима видно, как трудно и опасно было положение юной Пермской церкви. В продолжение многих лет она почти постоянно подвергалась грабежам и разорению от хищных соседей и не видела защиты и помощи от великого князя. Неудивительно поэтому, что первый преемник Стефана, епископ Исаакий, вынужден был скоро отказаться от епархии и идти на покой. Следовавшие за ним святители Герасим и Питирим кончили свое служение мученической смертью. Чего должен был ожидать себе новый владыка Пермский Иона, рукоположенный соименным ему московским первосвятителем в 1455 году, вскоре по убиении Питирима? Те же самые лишения и труды, опасности и беды предстояли и ему, как и его предшественникам, и много нужно было иметь самоотвержения и преданности воле Божией, чтобы решиться идти на кафедру Пермскую.

Не знаем, где родился и воспитан, где принял пострижение и готовился к своему высокому служению избранник Божий, не усомнившийся занять кафедру, обагренную кровью его предшественников. К счастью для нового святителя и его паствы, темное время междоусобий уже проходило. Самый опасный враг Василия Темного Шемяка был уже в могиле, великий князь с каждым днем чувствовал себя сильнее, начинал действовать смелее и решительнее, так что епископ Пермский мог уже быть спокойным за свою безопасность.

Мало того, врагам Перми готовилось справедливое возмездие за их грабежи и разбои. Еще отпуская Иону в Пермь, великий князь обещал ему покровительство и защиту как от вятчан, так и от вогулов, решившись смирить и наказать их. Так как вятчане много наделали бед в северном краю и даже участвовали в убиении святителя Питирима, то в 1458-1459 годах сильная московская рать строго наказала вятчан, покорила много их городов, привела всю вятскую землю в зависимость от Москвы и обложила данью. С этого времени вятская вольница, страшась грозного могущества Москвы, не смела более нападать на Пермь и производить там грабежи и убийства.

Оставалось смирить другого, более строптивого и кровожадного, врага зырян - вогулов. Великий князь из-за отдаленности Перми от Москвы поручил устюжанам и новгородцам блюсти ее и помогать ратными людьми по первому требованию пермского владыки. Владыка Иона благоразумно воспользовался военной помощью Москвы и в короткое время успел ввести в стране твердый порядок, восстановить общественное спокойствие и упрочить народное благосостояние. Зыряне не знали, как и чем благодарить за это своего архипастыря, они только радовались и просили Бога продлить дни его - дни своего счастья.

Не меньшим почетом и уважением святитель пользовался и у великого князя и у митрополита. Так, 12 декабря 1459 года вместе с прочими российскими архиереями он писал увещание литовским епископам сохранять верность православию и не принимать Григория - ученика Исидорова, а в 1461 году, по кончине митрополита Ионы, он объявил Собору волю почившего первосвятителя - чтобы в преемники ему поставлен был Ростовский архиепископ Феодосии (Бывальцев). Это ясно показывает, какую любовь и доверие пермскому святителю имел митрополит Иона. Но главным и более важным подвигом епископа Ионы было обращение ко Христу Великой Перми, которую он, по выражению летописи, «добавне крести».

Великая Пермь, обширная и дикая, располагалась по рекам Каме и Чусовой, в верховьях Вычегды и Печоры, откуда остяки и вогулы врывались в поселения новых христиан; это нынешние Троицко-Печорский район Коми республики, Коми-Пермяцкий округ, Пермская область севернее Соликамска, северо-западная часть Свердловской области, где вместе с коми-пермяками жили на юго-западе вотяки, а на востоке - остяки и вогулы. До 1462 года народцы эти упорно держались веры отцов своих, поклоняясь Войпелю и Золотой бабе. Ревнуя о славе Божией и сожалея об этих несчастных братьях зырян, утопавших в язычестве, блаженный Иона сделался их просветителем.

Вначале, подобно св. Стефану, он долго боролся с предрассудками закоренелых идолопоклонников, переносил обиды и лишения, подвергался опасностям и гонениям. Но, посрамив в прениях о вере упорнейших волхвов и тунов, святитель ясно показал народу ничтожество язычества и сумел привести к вере Христовой пермского князя в его городе Уросе (ныне село), назвав его при крещении Михаилом. Это был влиятельнейший из пермских властителей — при помощи его святитель в 1462-1463 годах приступил к истреблению идолопоклонства: посекал чтимые народом деревья, сжигал кумирни и, в конце концов, крестил жителей Великой Перми. Чтобы утвердить православную веру в сердцах новообращенных, он вызвал из Усть-Выми надежных и опытных священников; на местах идольских капищ, куда народ привык сходиться для молитвы, были построены церкви и при них - школы для обучения детей. Самыми деятельными и усердными помощниками Ионы в этом апостольском подвиге были иноки Троицкой Печорской пустыни, как ближайшие соседи к главному городу Великой Перми - Чердыни.

По кончине святителя они долгое время исправляли обязанности приходских священников для христиан, живших по реке Печоре. В то же время и в самой Чердыни святитель Иона основал Богословский монастырь для большего утверждения христианства в сердцах новопросвещенных. Устюжане и новгородцы, ранее других узнавшие об успехе проповеди святителя, поспешили прислать ему свои дары и вклады на устройство и украшение церквей.

В 1468 году еще раз было нарушено спокойствие Перми - на сей раз казанскими татарами, захватившими Вятку, подвинувшимися затем к пределам Перми и начавшими уже грабить жителей. Но в следующем же году татары были разбиты устюжанами и заключили мир. Блаженный Иона, как заботливый хозяин и сердобольный отец, не был безучастным свидетелем этих последних испытаний своей паствы. Напротив — не щадя ни старческих сил своих, ни материальных средств, он старался помочь потерпевшим и водворить везде спокойствие и порядок.

Как бы предчувствуя близость своей кончины, в последние годы он особенно старался утвердить благочестие в простодушных людях и уничтожить языческие обычаи; для этого почти постоянно путешествовал из конца в конец своей обширной епархии, строил новые церкви, увеличивал число клира, будучи сам для него живым примером искреннего благочестия. Наступил 1470 год, пятнадцатый год его епископства. Старец начал чувствовать слабость, чаще стал подвергаться недугам, но и теперь не хотел оставить свою обычную деятельность, пока предсмертная болезнь не сразила его. Он мирно скончался в Усть-Выми 6 июня 1470 года. «И положено бысть святое тело его на Усть-Выми, в своей его епископии, близ мощей святых в церкви по левую сторону Герасима и Питирима епископов, усть-вымских чудотворцев, с надгробными псалмопении проводивше честне, идеже и доныне все трие вкупе почивают и чудеса творят и исцеления различные подают с верою приходящим и до сего дне, по слову Христа Бога нашего».

Мощи трех пермских святителей несколько веков покоились под спудом в Усть-Вымской Благовещенской церкви, которая была главным кафедральным собором епископов пермских до 1564 года. Над гробницей была помещена икона в серебряном басманном окладе, изображающая святителей во весь рост. Подпись на ней гласила, что память святителей Герасима, Питирима и Ионы совершается ежегодно 29 января (ст.ст.) «по соборному определению патриарха Гермогена и по повелению царя Василия Ивановича Шуйского». Общецерковное прославление Герасима, Питирима и Ионы было в 1607 году, однако местное почитание их началось гораздо ранее. Прежде был и особенный храм во имя трех Пермских святителей, но в 1749 году вместо него, по грамоте устюжского епископа Варлаама, к Благовещенской церкви с северной стороны был пристроен придел, освященный 29 января 1764 года во имя Всех святых, — в нем напротив царских врат несколько направо и оказалась общая гробница святителей.

Летом 1936 года Благовещенский храм вместе с приделом Всех святых был взорван, и с тех пор полвека святое место пребывало в запустении. Летом 1995 года -года подготовки к празднованию 600-летия преставления святителя Стефана Пермского - в Усть-Выми, на месте где стоял Благовещенский собор, были проведены археологические раскопки. Вот как описывается это в журнале «Арт» (№ 1, 1999г.): «Стефановский фонд взялся за восстановление часовни на этом месте, на старом фундаменте, и тогда же встал вопрос: как удостовериться в том, что мощи святителей Герасима, Питирима и Ионы, всегда - с XV века - находившиеся под спудом, уцелели при взрыве и не были осквернены? Отец Владимир Дунайчик, настоятель Усть-Вымской Стефановской церкви, благословил сделать пробный раскоп, и вот в погожий октябрьский день (5 октября) мы приступили к делу... Вокруг нас возведением стен занимались строители, местная администрация зачем-то «послала на подмогу» еще целый грузовик солдат - словом, несколько десятков человек находились на холме, по преданию, насыпанном ослепленными язычниками по повелению святителя Стефана. Раскоп углублялся, прошли «черную полосу» - видимо, след сгоревшего деревянного храма — под непрестанное чтение Акафиста пермским святителям перед импровизированной иконой-фотографией...

Стали приближаться ранние осенние сумерки,., заметно все стали нервничать, и тут обвалился тот участок стены, которым хотели оградить внутри фундамента предполагаемое место захоронения, чтобы засыпать внутри песочком, - и тогда решено было остановиться. А на другой день продолжать уже не пришлось, в сущности и так было ясно, что под фундаментом никто не рылся, последовательность слоев не нарушена, то есть лежат где-то мощи глубоко в земле, а насколько глубоко - одному Богу ведомо. Строители торопились до зимы возвести стены, восстановили рухнувшую накануне кладку и принялись засыпать раскоп песочком, а к 9 мая юбилейного Стефановского года часовня была готова к освящению Святейшим Патриархом Алексием...»

Часовня была достроена и освящена Первосвятителем в день памяти святителя Стефана. Теперь она относится к недавно образованному в Усть-Выми Михайло-Архангельскому монастырю. Ныне в часовне над мощами установлена рака, куда может прийти и помолиться любой паломник.

Молитва святителям Герасиму, Питириму и Ионе, епископам Пермским

О преподобнии и богоблаженнии отцы наши Герасиме, Питириме и Ионо! Услышите нас, раб Божиих (имена), в час сей к вам молящихся: помолитеся о нас Владыце Христу Богу, много бо дерзновение к Нему стяжали есте, искренний молебницы о нас суще. Умолите Господа отпустить наша грехи, и Небеснаго Царствия сподобить нас во веки веков. Аминь.